РЕБУС ПОД НАЗВАНИЕМ «ПЯТЫЙ УГОЛ»

Дмитрий Губин

Долгое время по многим телеканалам шли сериалы про милицейского пса Мухтара. По сути, их создатели хотели показать, что эти новеллы являются как бы продолжением знаменитого фильма «Ко мне, Мухтар» (1964) с Юрием Никулиным в главной роли. Автором повести-первоисточника был Израиль Моисеевич Меттер (1909—1996). Именно ему принадлежат самые пронзительные произведения о довоенном Харькове — повести «Пятый угол» и «Родословная».

«Верните мне Харьков моего прошлого. С разодранным овчинным полушубком, в котором я ходил зимой. С белыми носками. С самым вкусным завтраком на свете — хлеб с соленым огурцом и чай с сахарином. С легким угаром от рано закрытого дымохода. С подвалом, в котором никогда не бывало солнца. С кавунами, — их тупо называют в Ленинграде арбузами. С запахом конского навоза. С Университетским садом, где я ловил сачком бабочку «махаон». Остановившийся, гудящий паровозами Харьков в день смерти Ленина. Маму. Живого Маяковского на сцене театра. Кинематограф «Аполло» на Московской улице. Горбатый мост через речку Лопань, — я обдумывал на нем самоубийство. Пасхальный стол на Черноглазовской. Кусочек мацы, просто так, для вкуса — я не стану от этого националистом. Илью-пророка, делающего гром. Обращение «товарищ», которое я впервые услышал». — писал в свои немолодые годы Израиль Меттер.

Многие литературные шедевры являются и ребусами. И «Пятый угол» — не исключение. За красивыми душераздирающими историями стоят реальные человеческие судьбы, напрямую связанные с историей Харькова. Вот эту связь я и попытаюсь установить.

«Я не пел в хоре»

Родился будущий писатель в доме № 28 по ул. Рыбной (ныне — Кооперативной) на харьковском Подоле. Это место в те времена практически каждый год подвергалось наводнениям, рядом находился Рыбный рынок, ныне застроенный копией московского «дома на набережной». Харьков не входил в «черту оседлости», и еврею, проживавшему в нем, нужно было доказать свое владение необходимыми городу профессиями. Отцу и деду писателя по матери это удалось. Среда была интернациональной, люди жили в смешанных кварталах, и привычных для соседних губерний погромов харьковцы не допускали. Границы между национальностями были размыты.

«Фантастический двор на Рыбной, 28. Я не помню, каким он был до революции. Но и само это понятие — революция — являлось к нам во двор долго и по нескольку раз», — писал И. Меттер. И это отнюдь не паводок, следы которого можно быстро ликвидировать.

«Во дворе нашего дома стоял пулемет. Он был обращен стволом к подворотне. Ворота заперты наглухо, а в единственном парадном подъезде круглосуточно дежурила самооборона. Пять-шесть мужчин, расставив на нижней лестничной площадке ломберный стол, круглые сутки играли в преферанс. Мой отец тоже входил в эту самооборону — так она называлась в нашем дворе». Потом Меттер будет неоднократно возвращаться в свое детство.

Вузовских дипломов у Израиля Моисеевича не было. В годы Гражданской войны он учился в ивритской гимназии «Тарбут», затем в советской школе. В вуз он не попал — происхождение подкачало. Впоследствии он так охарактеризовал свое неучение: «Может быть, потому что я нигде не учился, и никто не имел возможности с незрелых моих лет навязывать мне свою повелительную точку зрения на жизнь, быть может, именно поэтому у меня была свобода отбора и оценок. Мне никогда не приходилось сдавать на зачетах и экзаменах свои мысли об окружающей действительности, свое мировоззрение. А раз не приходилось сдавать, значит, эти мысли были мои, органически собственные. Я не ждал за них оценок по пятибалльной системе. Я имел право не понимать и ошибаться».

Отчаявшись поступить в институт и найти приличную работу в Харькове, Меттер уехал в Ленинград, где и состоялся как писатель. В 1941–42 гг., находясь в блокадном Ленинграде, Меттер работал в радиокомитете. В соавторстве с Л. Левиным Меттер написал пьесы о рядовых войны: «Наш корреспондент» (1942), «Северное сияние» (1943), «Новое время» (1948). В послевоенные годы в соавторстве с А. Хазиным (1912–76) Меттер писал фельетоны и скетчи для ленинградской эстрады. Четыре фильма снято по его сценариям: «Это случилось в милиции» (режиссёр Виллен Азаров, 1963), «Ко мне, Мухтар!» (1964), «Врача вызывали?» (1974) и «Беда» (режиссёр Динара Асанова, 1977).

Наиболее знаменит фильм о милицейской собаке. Редакторы испугались, когда автор сценария захотел перенести из повести такое: «Они с Глазычевым ударяют по частному сектору … Одних подштанников на тыщу рублей гражданам вернули. — Глазычев добродушно улыбался в ответ, и только однажды, возвратясь как-то особенно усталым после трудного суточного дежурства, зло огрызнулся:

— Мне портки какого-нибудь работяги не менее дороги, чем десять тысяч государственных денег!» Разумеется, это не попало на экран, но блестящая игра Юрия Никулина сделала очень изрезанный фильм таким, что и сегодня его смотрят как вполне современный. Это потом будет признание и переводы на многие языки. Лишь в 1992 году И. Меттер получил в Италии премию Гринцане Кавура за лучшее произведение иностранного писателя.

Любовь харьковского босяка

Самым мощным произведением Меттера была повесть «Пятый угол», впервые опубликованная полностью только в 1989 году в журнале «Звезда», спустя три десятилетия после написания. В сокращенном виде она выходила ранее под названием «Катя» в сборнике «Среди людей». Всепожирающая любовь харьковского босяка к дочери питерского профессора на фоне страны 20—40-х среди войн и жестокостей времени. В повести юный недоучка влюбляется в дочь профессора-эпидемиолога Голованова — Катю. «Не помню, когда я впервые объяснился ей в любви. За пятнадцать лет я делал это столько раз, что все мои объяснения слились в одно.

Это было и на холмах Технологического сада — весь город темнел внизу в сумерках, — и, когда я произнес свои слова, вспыхнул у наших ног Харьков, словно я подпалил его силой своего чувства. Это было и на площади Розы Люксембург, и на улице Карла Либкнехта, в вонючих горбатых переулках, в подворотнях и парадных подъездах, в битком набитых трамваях, на подножках пригородных поездов. Это было в зиму, в осень, в лето, весной. В солнце, в мороз, в слякоть», — сознаётся герой повести Меттера.

В 1924-1929 гг. в Харькове 1-го Украинский санитарно-бактериологический институт им. И. И. Мечникова возглавлял профессор Семён Златогоров. До этого и после этого он жил в городе на Неве. История ареста и смерти Семёна Ивановича точно передана в повести Меттера. И сама атмосфера — тоже.

У профессора Златогорова была дочь Таисия (1912-1950). В историю советского кино она вошла как сценарист фильмов «Три товарища» и «Ленин в 1918 году». Некоторое время она побыла женой Меттера, а потом была репрессирована и умерла в заключении.

Еще один муж героини повести — актёр Астахов, который потом играл роль Сталина. Кто же его прототип? Это также муж Таисии Златогоровой, знаменитый киносценарист, пострадавший за любовь к дочери вождя, Алексей Каплер. В памяти людей он остался как один из первых ведущих «Кинопанорамы» и муж поэтессы Юлии Друниной.

Тайна одного уголовного дела

В повести «Пятый угол» мы можем прочитать такие картины из жизни старого Харькова: «Мы собирались на Клочковской улице, в убогой квартире Тосика Зунина. У него была туча маленьких засопленных сестричек, они ползали по полу, Тосик походя подбирал их, как котят, и рассовывал по углам, но они снова оказывались у него под ногами.

Глава семьи, Рувим Зунин, инвалид империалистической войны, со злым окопным ревматизмом в костях, сидел на табурете перед воротами, укутанный в ватное тряпье, и наблюдал жизнь улицы. Кормила семью мать. Из воды и сахарина она колдовала мороженое, из корок черного хлеба — квас. С этим товаром она выходила на рассвете на благбаз — так назывался в Харькове знаменитый благовещенский базар.

Ее старший сын, подслеповатый Тосик, гордость тридцатой трудовой школы, будущий молодой профессор университета, неправдоподобно начитанный юноша Тосик — апологет Великой французской революции и знаток политэкономии — нес за своей матерью мороженицу в кадушке. Его лучший друг, Мишка Синьков — сын наркомпочтеля Украины, — волочил на загорбке бельевую корзину, уставленную бутылками с квасом…

Самым голодным и неприкаянным из нас был Мишка. Он жил со своим отцом в пустой, необставленной, нежилого вида квартире, — от наркома почт и телеграфа ушла жена. По крайней занятости отца и безалаберности сына они виделись редко, оставляя друг другу записки и еду на кухне. Записки были коротенькие: «Посоли, батя». Или: «Бульба под подушкой».

Судьба Антона Зунина, Михаила Синькова, а также их друзей Анатолия Бузаня и Анатолия Блюмкина отражена в деле № 5276 от 10 января 1937 года, где сообщается, что «они являются участниками правой контрреволюционной группировки, проводят к.р. деятельность».

В чем же она заключалась? Молодые преподаватели и ученые харьковских вузов, как сообщал уполномоченный НКВД Гохберг, организовали «Пиквикский клуб», где обсуждали разные вопросы, включая и текущие политические события. Каждый из них был «тройкой» осуждён на пять лет. До реабилитации в 1956 году дожил только А. Бузань.

У М. Синькова осталось двое детей, а ходатайствовали о пересмотре дела его проживавшая отдельно мать и бывшая жена. Лишь в 1989 году она узнала, что ее супруг был расстрелян в Хабаровском крае 15 августа 1938 года вместе с А. Зуниным и А. Блюмкиным по решению «тройки». Место захоронения неизвестно. Всем им на момент гибели было по 31 году.

В повести Израиль Моисеевич зашифровал и многое другое, для подробного разбора её потребуется объём, больше самого текста, уместившегося в 115 книжных страниц. Пока остановимся на этом, но будем с вами, уважаемые читатели «Времени», возвращаться к творчеству Меттера тогда, когда речь зайдёт о довоенном Харькове.

Губин, Д. Ребус под названием «Пятый угол» [Электронный ресурс] / Дмитрий Губин . – Режим доступа: https://timeua.info/aktualnoe-segodnya/rebus-pod-nazvaniem-pyatyj-ugol/ .