Харьковская загадка Врубеля

Олег Коваль

Или не загадка… То, что художник имеет отношение к Первой столице, факт неоспоримый. Другое дело, один ли он? К тому же гипотезы вокруг иных роятся, словно мошки у фонаря. В общем, несмотря на то что «Демон» навсегда «поселился» в Провале, очень возможно, что «переехал» он туда из Харькова…

Конечно, подтвердить или опровергнуть сии сведения можно, только пообщавшись со специалистом, таким, как Олег Коваль — искусствоведом, заведующим кафедрой природных и гуманитарных дисциплин Харьковского художественного училища, членом Национального Союза художников Украины, членом международной Ассоциации искусствоведов, преподавателем методистом.

— Тема «Врубель в Харькове» интересовала краеведов и историков искусства давно, — рассказывает Олег. — Во-первых, она сама по себе очень притягательна, потому что все, что связано с искусством Врубеля, с его киевским периодом как бы бросает некий отсвет и на харьковскую традицию: это достаточно необычное майоликовое панно, которое представлено на одном из зданий по улице Рождественской, 10 (бывшая ул. Энгельса, 3) — здании мануфактуры Кулаковского, которое возвел в 1910, начале 1911 года известный харьковский архитектор Ржепишевский. В городе долгое время бытовала ничем не подкрепленная легенда о том, что это панно с его прихотливой, почти мозаичной стилистикой, откровенно модерным письмом, — если брать за основу рисунок с тематикой павлиньего хвоста, очей аргуса, драконологической тематикой, отсылало к имени Михаила Врубеля, художника, который тематику потустороннего, инфернального связывал с модерной стилистикой. Все сие максимально развито в его творчестве. Но — нет сегодня достоверных искусствоведческих свидетельств, которые бы подтверждали, или наоборот, опровергали авторскую принадлежность данного панно руке или замыслу Врубеля.

 — Маэстро, не скромничайте, пожалуйста, наверняка Вам известно больше, просто знают о нем в основном специалисты.

— К сожалению, нам действительно известно о пребывании Врубеля в Харькове мало. Наверное, более глубоко этим занималась харьковский библиограф и краевед Татьяна Бахмет. Она посвятила свою публикацию в польском альманахе в 2008–2009 годах и первая обнаружила тот факт, что Врубель пребывал в Харькове дважды, в 1894 и 1896 годах. Какой бы то ни было законченной работы, живописной, или связанной с прикладным характером, или с тем же майоликовым панно, Михаил Александрович в Харькове не оставил. Правда, Валерий Берлин, харьковский краевед считает, что своего «Демона» Врубель замыслил именно в нашем городе. Так или иначе, панно появляется как результат определенной волны модерна европейского, русского и украинского, захлестнувшей и наш город. Примечательно, что здание возводится по сути дела в период, когда Врубель умирает, как известно, он скончался в 1910 году.

— А неоспоримые харьковские факты, принадлежащие авторству Врубеля, хранятся в музее.

— Да, в нашем музее фактом пребывания художника в Харькове означено несколько произведений: майоликовое блюдо и скульптурная композиция «Садко», которые могут быть свидетелями, подтверждающими саму возможность замысла и участия Врубеля в создании такого прихотливого и, повторюсь, нигде не встречающегося более, панно с достаточно точным, разумным, мягким, орнаментально-скульптурным и пластическим решением, которое представлено на здании бывшей мануфактуры Кулаковского. Надо сказать, что мы, историки искусства, краеведы, искусствоведы склоняемся в пользу того, что, по всей вероятности либо аура имени и манеры, которая так или иначе долетела до Харькова и попала пред взоры неизвестного нам художника, отразилась и в рисунке, и в конечном итоге в самой законченной работе; либо, что вполне возможно, существовал какой-то предварительный эскиз, подаренный во время пребывания Врубеля в городе, который нашел свое пластическое завершение в названном майоликовом панно. Во всяком случае ни в переписке Врубеля, которая опубликована и достаточно хорошо известна, ни в каких бы то ни было харьковских архивах, в частности в архиве покойного Александра Лейбфрейда, доказать факт прямого участия художника в нашем произведении искусства практически невозможно.

— Но интрига, простите, маэстро, все-таки остается…

— Остается, которая, кстати, очень характерна для Харькова — назначить имя художника знаком присутствия модерна в нашем городе. И в этом смысле мифологичность самого мотива панно и мифологичность участия Врубеля в его исполнении встречаются как бы на одной сценической площадке. А площадка — замечательный фасад здания по улице Рождественской, 10. Интересно, что в качестве рисунка, в подборе майоликовых элементов, в характере колористического решения все выдает руку опытного профессионала, хорошего рисовальщика, качественного, яркого колориста, который по масштабу дарования представлял собой одно из ярких явлений нашей слобожанской художественной жизни. Правда, имя этого художника нам неизвестно не только в силу того, что известные имена, например харьковских пейзажистов, себя не связывали с майоликовым производством. В то же время известно, что Врубель незадолго до приезда в город занимался майоликой в Абрамцево и продолжил эти занятия в Украине, что в данном отношении весьма примечательно: наличие панно говорит о том, что Врубель в Харькове как бы присутствует аурой собственного имени. Сей любопытный факт ни доказать, ни опровергнуть невозможно, но мы берем на себя смелость утверждать, что традиции русского, европейского и украинского модерна отразились в опыте такой замечательной мифологической растительной орнаментальной декоративной композиции, которая, безусловно, является одним из ярких украшений нашего города и одним из самых замечательных произведений модерна начала ХХ века.

— Ну вот, а говорят, что Харьков богат только на стиль конструктивизма.

— Харьков богат как раз не только на стиль конструктивизма, но и на модерн как стиль достаточно прихотливый и живой, и в этом отношении жизненная, скажем так, устойчивость модерна в сознании зрителей, в сознании культурного горожанина должна быть неизменно связана и с этим замечательным майоликовым фризом. С другой стороны, проблема эта нуждается в серьезном и глубоком изучении. Дело в том, что ни в музейных архивах, ни в городских найти какие бы то ни было факты работы над этим панно, к сожалению, не удалось. Мы опрашивали ряд известных архитекторов, преподавателей нашего замечательного архитектурно-строительного института, дизайнеров, художников — все они склоняются к тому, что «узнаваемость» руки Врубеля здесь напрашивается сама собой. Это тот самый случай, когда символ просится на язык и хочется выдать увиденное за произведение известного яркого художника.

— Но примеры такого желания в искусстве встречаются не только в Харькове.

— Конечно. Например, пресловутая копия Караваджо «Взятие Христа под стражу» из собрания Одесского музея западного и восточного искусства тоже неизменно приписывалась кисти этого родоначальника европейского натурализма, хотя, как доказано крупнейшим музейщиком-искусствоведом Борисом Витером, является безусловной копией с работы этого прославленного европейского мастера. В нашем случае мы можем утверждать нечто похожее. Майоликовый фриз, панно на здании бывшей мануфактуры Кулаковского тоже является визуальной репликой с возможно насмотренных или представленных в столичных или московских российских экспозиционных собраниях репликой работ Врубеля или мотивов врубелевских композиций. Во всяком случае композиций, близких стилистике рисунка и цветового строя. В этом отношении, конечно, как любое загадочное, легендарное, полное ребусов и двойственности содержания произведение искусства, это панно нуждается в дополнительном исследовании.

— А в серьезной реставрации, случайно, оно не нуждается?

— Конечно, нуждается, потому что почти за столетнюю жизнь его серьезно и осмысленно мало кто реставрировал, кроме небольших, почти декоративных подновлений в 2006 или 2007 годах группой харьковских художников. Эти подновления позволили панно заиграть с большей убедительностью и яркостью. Но тем не менее почему-то на него мало кто обращает внимание из архитекторов дизайнеров, краеведов, поскольку, кажется, что эта легендарность снимает с него всяческие вопросы. А она, наоборот, ставит вопросы, которые еще нуждаются в разрешении. Поэтому как любая тема присутствия Врубеля в Харькове с его внутренними поисками своего художественного и человеческого существования, — все это укладывается в определенный контекст взаимовлияния искусства Украины и России друг на друга. Естественно, это связано с тем, что в становлении украинского византиизма имя Врубеля играет существенную роль и складывается в такую прихотливую мозаику сюжетов, фактов и мотивов, которые единым клубком, как шлейфом, окружают наш культурный харьковский миф и остаются до известной степени ребусом, нуждающимся в постоянном рассматривании и решении. Пока эти вопросы остаются открытыми, и мы надеемся, что в ближайшее время молодые исследователи, специалисты в области украинского модерного искусства дадут свой просветляющий ответ.

— Олег, не может быть, чтобы этим вопросом мало кто интересовался! Вот мы же…

— На моей памяти журналисты интересуются только тогда, когда возникает определенный информационный повод. Хотя интерес к Врубелю и к его наследию в школьной и студенческой, спецобразовательной и педагогической среде остается неизменным. Недавно мы проводили с методическим областным центром заведений, учреждений культуры и искусства ряд олимпиад по искусству, и вопрос Врубеля у детей и студентов вызвал живой отклик, в этом отношении они очень хорошо подготовлены. Можно сказать, что из поля зрения культурного человека сей художник никогда не уходил. Но интересующиеся либо боятся обжечься на легенде, либо боятся своеобразного дилетантизма, который выкажет их неуверенность в фактах и документальных свидетельствах. А в целом, конечно, Врубель — это тема постоянная, как и любой другой из великих российских, украинских или европейских художников, которые вызывают неизменный интерес, как Караваджо, Веласкес, Рембрандт и т. д.

— И все-таки, почему считают, что «Демон» или его задумка — харьковское дитя?

— Из переписки Врубеля, по моему, это было в письмах отца, известно, что Михаилу в Харькове поступил заказ: большой, в рост, портрет купчихи Хариной, который он даже не начал и, по всей вероятности, вообще живописными работами в городе не занимался. Он попал в Харьков, скажем так, в не самые счастливые годы своей жизни. Да, здесь была его семья, но отец, хоть и грамотный, культурный человек, все-таки не располагал к активному творчеству. Потом Врубель же был не очень состоятелен в это время, надо было оплачивать жилье, как-то существовать и т. д., и Харьков действительно стал местом, куда он приехал в поисках какого-то покоя и тишины. Поэтому Провал в этом отношении не столько Провал, сколько естественная пауза, естественная лакуна… Не случайно во время пребывания в нашем городе каких-то заметных, не говоря уже о крупных вещах, от него не осталось. Откуда в наших музейных собраниях произведения Врубеля мелкой пластики и прикладного характера, выполнены ли они здесь или переданы из союзных на тот период фондов в качестве приметы присутствия художника в нашем городе, я не знаю. Но тема очень интересная, очень вкусная, поскольку ничего нельзя сказать определенно, кроме гипотез, которые ты выдвигаешь, отталкиваясь от самого панно, либо опираясь на скудный набор фактов, существующих в переписке Врубеля.

— Маэстро, пожалуйста, напомните скудный набор харьковских фактов, когда еще от специалиста придется услышать!

— В небольших, очень кратких свидетельствах современников о пребывании Михаила Александровича в Харькове, например, известно, в каком ряду он сидел во время оперных спектаклей в нашем оперном, как слушал музыку, как общался за кулисами с театральными актерами, музыкантами, в фойе — со слушателями. Все эти вещи разбросаны, размыты, единой картины пребывания Врубеля в городе мы не имеем, к сожалению. По сути дела, тексты написавших на эту тему очень коротки, ограничены в объеме, потому что здесь не хочется переступать грань фантазии и достоверности и сочинять небылицы, додумывая то, чего не было на самом деле. А вот то, что было на самом деле, что позволяет складывать суждения в факт искусства, к сожалению, дает очень ограниченный материал, и тут историк искусства, краевед должен больше умалчивать, чем высказываться. Вот, может быть, ваша публикация еще кого-нибудь увлечет и подтолкнет к действию…

Коваль, О. Харьковская загадка Врубеля [Электронный ресурс] / Олег Коваль . – Режим доступа: http://izvestia.kharkov.ua/on-line/18/1231343.html . – (дата обращения: 20.04.2021).